Научно-философское общество
Мир через Культуру

Трудности судьбы и жажда Истины... Школа Конфуция, её особенности...
Гонения Конфуция... Начало учений... 
Школа Конфуция...
    а) Конфуций, обучаясь, учится сам;
    б) первый учитель бедных;
   в) основа Учения Конфуция – воспитание нравственных качеств характера /самоотверженной любви к людям, скромности, чистоте мысли, чувств, побуждений, радости жизни и постоянному стремлению к Истине;
    г) особенности школьной жизни учеников Конфуция;
    д) как оцениваются успехи учеников Конфуция?
    д) требования к поступившим ученикам;
    ж) Кун Цю становится Кун Фу-цзы;
    з) ученики о Конфуции;
    и) значение музыки в школе Конфуция;
    к) ученики Конфуция – люди духовной элиты, способные изменить общественную мораль;
    л) какие качества ценит Конфуций у своих учеников;
В 50 лет Учитель «познал Волю Небес»...
В 52 года Конфуций стал наместником г.Чжунду...
Мудрость политики Конфуция
    а) отношения с подданными
    б) «Великая Наука» Конфуция
    в) судебные заповеди Конфуция
Начало странствий Конфуция
В 484 году до н.э. возвращается на родину в Лу
    а) занимается литературным трудом
    б) действует школа Конфуция
    в) сохранил неутомимое стремление к познанию Истины
Бессмертие Конфуция в его Безвременных Истинах
Основные даты жизни и деятельности Конфуция

                                  Н.Спирина

Почти вся жизнь Конфуция, великого учителя Древнего Китая, прошла в скитаниях. «… Конфуций, великий своим миролюбием и справедливостью, был настолько преследуем современностью своими, что даже должен был держать наготове запряженную колесницу и большинство жизни проводил в вынужденных переездах. Но история отбросила в бездну имена этих невежд – преследователей. А Конфуций не только остался в памяти, не только прожил через тысячелетия, но имя его еще более укрепляется и в теперешнем современном сознании», - так говорил Н.К.Рерих.

Что же послужило причиной гонений Конфуция? Чтобы ответить на этот вопрос, проследим его жизнь и ознакомимся с его Учением.

Можно не сомневаться в том, что рассказы о разных чудесах, которыми ознаменовалось рождение будущего Учителя Куна, - дань позднейших поколений его славе и авторитету. Но есть все основания полагать, что появление на свет маленького Цю из рода Кунов не прошло незамеченным в округе. Брак 70-летнего старика и 16-летней девушки сам по себе давал пищу для пересудов. Но рождение в такой семье сына после того, как его отец родил 9 дочерей и одного калеку, было событием почти легендарным. Более того, малыш Цю явился на свет с каким-то странным продавленным теменем, явно предвещавшим ему необыкновенную судьбу.

Молва о «диком браке» быстро достигла столицы царства Лу, и молодая вдова невольно привлекла к себе внимание. Вероятно, нашлись влиятельные люди, которые, заметив у сына скромной молодой женщины недюжинные способности, позаботились о том, чтобы дать ему образование, а со временем и представить двору. Во всяком случае маленький Цю получил возможность учиться, хотя жилось ему нелегко, и он рано узнал, что такое нужда и тяжелый труд по дому. Об этом мы уже знаем со слов самого Конфуция. Много лет спустя, уже став знаменитым ученым, он скажет: «Был я потомком рода славного, но еще в детстве потерял отца, поэтому и жил в бедности. Мог ли занять я высокое положение? Нет, не мог! Зато трудности жизни многому научили меня. Впрочем, довелось и мне побывать на службе Сыну неба – был хранителем складов, смотрителем пастбищ, наблюдал за строительством, был смотрителем общественных работ…»

«В 15 лет я обратил свои помыслы к учению…» – скажет о себе Конфуций, оглядываясь на свою давно ушедшую молодость. И, наверное, не случайно иероглиф «учение» стоит первым в тексте «Бесед и суждений», начальная фраза которого гласит:

«Учиться и всякое время прикладывать выученное к делу – разве это не удовольствие?»

«Беседовать с другом, приехавшим издалека, - разве это не радость? Не быть по достоинству оцененным светом, а обиду не таить – не таков ли благородный муж?»

Конечно, Конфуций прекрасно видел различие между показной образованностью и подлинным пониманием. Он охотно повторил бы за Гераклитом его знаменитые слова: «Многознайство не есть мудрость». И сам, повзрослев, частенько напоминал ученикам: «Древние люди учились для себя. Нынче люди учатся, чтобы подивить других».

Бесконечную жажду познаний, постоянное желание учиться Конфуций считал, кажется, своим главным достоинством: «В любом селении из десяти домов найдется человек, который не уступит мне в добродетели. Но никто не сравнится со мной в любви к учению». И еще: «Учись так, словно твоих знаний тебе вечно не хватает, и так, словно ты страшишься растерять свои познания».

Цю из рода Кунов рано прослыл очень образованным человеком. Будучи лет 27 от роду, Кун Цю впервые попал на торжественное жертвоприношение в родовом храме Чжоу-Гуна и без устали расспрашивал служителей храма обо всем подряд, что видел вокруг. Немедленно среди присутствовавшей там именитой публики пополз насмешливый шепот: «Кто сказал, что сын человека из Цзоу разбирается в ритуалах? Он же спрашивает обо всем подряд!» Конфуций, узнав об этих пересудах, отрезал: «В таком месте спрашивать обо всем подряд и есть ритуал!» Традиция видит в этом рассказе лишь очередное подтверждение необыкновенной дотошности Конфуция в изучении и познании обрядов. Но в поведении Конфуция и особенно в его словах видится более широкий план или, если угодно, более тонкий смысл. Спрашивая обо всем и вся, Конфуций, несомненно, во многих случаях заведомо имитировал незнание: он принимал позу ученика и демонстрировал другим, что учится постоянно. Одновременно подобная манера позволяла ему, не теряя лица, и в самом деле узнать что-то новое. Но эта игра в учение была для Конфуция наисерьезнейшим делом; она была поистине его жизнью. Так условности этикета и самые заветные устремления души сходились для Конфуция воедино.

Еще с 22-х лет Конфуций стал известен как учитель. Постепенно вокруг него собралась школа из молодых и пытливых умов, которые желали быть наставленными в правилах нравственности и государственного управления. Он не отказывал никому, кто имел желание учиться, какую бы малую плату ему не предлагали; зато он и не удерживал у себя никого, кто не выказывал серьезности и способностей.

Он преподавал историю и учение о нравственности, толковал древние народные песни и священные книги, учил этике, политике, а также музыке, в которой считался большим знатоком. Рассказывают, что когда после 3-летнего траура по матери он решился взять в руки лютню и начал играть и подпевать себе, то от избытка чувств голос его прервался и он не мог продолжать пение.

Следующие годы, уже после своего 30-летия Конфуций посвятил изучению истории, поэзии, музыки. К этому же времени относится его путешествие в резиденцию императора, город Ло, где он совершенствовал свои знания и где произошла его знаменательная встреча с великим мыслителем своего времени, философом Лао-Цзы. Конфуций заговорил с мудрецом об этикете, но Лао-Цзы улыбнулся: «Твои слова, мудрец, напоминают мне человека, давным-давно истлевшего в могиле! Брось свою заносчивость! Неужели не видишь, что и преуспевающий купец скрывает от людей свои богатства, а добродетельный человек подчас скрывает под показной глупостью свои достоинства».

Когда Конфуций вернулся к своим ученикам, то так им сказал: «Сегодня я видел человека, который подобно дракону, несущемуся в поднебесье, - неуловим! Он проповедует учение, называемое «дао», и считает, что всякий мудрый должен бежать от славы и жить в уединении».

Школа Конфуция

По существу, будучи столь молодым, Конфуций стал основателем первой в Китае частной школы, и при том не просто школы, где преподавались те или иные науки и искусства, а школы воспитания человеческих характеров. События такого масштаба редко вмещаются в сознание их непосредственных очевидцев. Но Конфуций-учитель никогда не переставал быть Конфуцием-учащимся и учился всю свою жизнь с непревзойденной жаждой познания.

Чем же привлекал Кун Цю своих первых учеников – людей, которые были немногим его моложе, почти что ровесники? Вряд ли перспективой блестящей карьеры, которую он не мог посулить, даже если бы желал. Для тех, кто хотел поскорее выбиться в чиновники, разумнее было бы искать покровителей среди дворцовых вельмож. Кун Цю привлекал своих учеников «мечтой о мире, в котором на смену войне, ненависти и нищете придут мир, доброта и счастье». Но Кун Цю никогда не рисовал перед своими учениками утопические картины всеобщего процветания, да и высокопарных разговоров он терпеть не мог. Обещаний он тоже не раздавал, а скорее всего советовал приходившим к нему начинать с малого. К примеру, быть верным своему слову, в поступках, мыслях своих не терять достоинства, твердо держаться избранных идеалов и не изменять им даже перед лицом смерти. Вроде бы простые и ясные требования, да только выполнить их совсем нелегко… Но помогал и вел вперед Кун Цю, его неизменное радушие и жизнелюбие, его могучая воля и неподдельная доброта. За таким человеком просто нельзя было не пойти.

Конфуций заявлял, что учение начинается с выполнения повседневных обязанностей, и советовал первым делом быть серьезным и внимательным в мелочах, начинать с выполнения долга перед ближним, научиться находить учителя в каждом встречном. Учитель Кун сказал: «Даже в обществе двух человек я непременно найду, чему у них поучиться. Достоинствам их я буду подражать, а на их недостатках сам буду учиться».

«При встрече с достойным человеком думай о том, как сравняться с ним. Встретившись с низким человеком, вникай в себя и сам себя суди. Ибо даже самый большой путь проходят маленькими шагами, и на вершину не взойти, не начав с подножия», - так учил Учитель Кун.

Рассказывают, что Конфуций за свою жизнь обучил две тысячи учеников, а семьдесят два из них «прославились в мире»…

Кун Цю первым стал учить простолюдинов, почти не имевшим надежды когда-нибудь поступить на службу. Не без вызова он говорил изумленным луским царедворцам, что берет в ученики каждого, кто заплатит ему за обучение «связку сушеного мяса». Всюду высказывал он непривычную для многих дерзкую мысль: «В обучении не должно быть различия между людьми».

Если переложить это заявление на современный язык, то можно сказать, что Конфуций первым в истории стал ратовать за равенство всех людей как учащихся, за предоставление всем равных возможностей учиться. Новшество революционное! И стало это возможным потому, что Конфуция интересовало не происхождение его учеников, не их жизненные планы, даже не их способности, а прежде и превыше всего – сами эти ученики как индивидуальности. Его интересовало все человеческое в человеке. Он никогда не судил о людях, если не встречался с ними лично и не мог сам составить о них суждение. Поднявшись выше всех сословных предрассудков и предубеждений о человеке, он вышел к одной простой истине – настолько здравомысленной и всеобщей, что в наши дни она стала одним из символов ЮНЕСКО: «ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ ЛЮДИ ДРУГ ДРУГУ БЛИЗКИ, А ПО СВОИМ ПРИВЫЧКАМ ДРУГ ОТ ДРУГА ДАЛЕКИ».

Учитель требовал, чтобы слова были делами и не терпел позеров: «Древние были скоры в делах, но медлительны в речах: они боялись, что их слова не поспеют за их делами», - говорил он.

«Те, кто красиво говорят и любят красоваться, редко бывают истинно человечны».

«Учитель был мягок, тверд, повелителен, но не жесток, исполнен достоинства, но располагал к себе», - так говорили о нем.

Конфуций обходился без привычек и тем более без каких бы то ни было излишеств. Для него, по его собственным словам, нечестно нажитые чины и богатства – «все равно, что облака в небе». Он гордится тем, что может запросто «спать, подложив под голову собственный локоть». Но при всей его беспощадной требовательности к себе он терпим к человеческим слабостям. Он прощает «безумства» простолюдинов на народных праздниках и добродушно улыбается, слушая речи честолюбивых учеников. В нем нет ничего от исступленного аскета, ему претит фанатизм. Он ценит отдохновение от трудов, радости приятельской беседы и музицирования.

Секрет обаяния и, более того, истинного величия Конфуция так же прост, как вся его жизнь и все его учение. Этот секрет – любовь к людям. «Любить людей» – гласит завет Учителя Куна. Любить по-настоящему, незаинтересованно, не унижая опекой или равнодушием, принимая их такими, какие они есть, помогая развиться всему лучшему в них, но не закрывая глаза на их пороки и слабости.

В XI веке ученый Чэн И писал о поведении Конфуция: «Мудрый подобен небу, и безмерно далек от обыкновенных людей. Будучи близкими ему, ученики знали, сколь возвышенен и широк он был. Но если бы он казался недосягаемым, у людей пропало бы желание ему подражать. Вот почему, наставляя окружающих, мудрец всегда заботился о том, чтобы его поучения соответствовали ожиданиям людей…»

Однажды Конфуций увидел, как один из его учеников нарушил элементарные правила приличия. «Быть нескромным и грубым в молодости, не создать ничего достойного в зрелом возрасте и бояться смерти в старости – вот что я называю ничтожеством!» – воскликнул Учитель и с размаху ударил юношу посохом. Несдержанность, недостойна мудрого? Может быть. Но в мудром даже несдержанность заставляет других задуматься.

Для Кун Цю учение настолько слито с жизнью, что в его школе трудно понять, где начинается одно и кончается другое. Юноши, поклонившиеся ему, как отцу, наставнику своему и поднесшие в знак преданности свои подарки, не обязательно, конечно, сушеное мясо, а кто что может, в зависимости от средств и возможностей, приходят в дом Учителя на целый день, часто постоянно живут в нем и помогают по хозяйству. Не существует ни установленных часов для занятий, ни программы обучения, ни чего-либо подобного экзаменам. Обычно с раннего утра, сразу после завтрака, ученики собираются в главном зале учительского дома, где по обычаю хозяин принимает гостей. Отбив учителю земной поклон, как делает сын, приветствующий отца, они рассаживаются друг против друга вдоль восточной и западной стен комнаты, а учитель садится меж ними у северной стены, перед алтарем предков. Кун Цю не читает лекций, не проверяет знаний учеников, даже не толкует древние книги. Он просто отвечает на вопросы, делится своими мыслями. Изредка спрашивает сам. Учитель и его ученики даже не нуждаются в специальной классной комнате. В погожие дни они выходят во двор и рассаживаются на циновках в любимом месте Учителя – в тени абрикосовых деревьев. Музыка – постоянная спутница их занятий: она связывает слушателей незримыми узами гармонических созвучий, дарит отдохновение от споров и размышлений.

И учит Кун Цю не только словом, а и всем образом жизни и всем своим обликом: жестом, взглядом, осанкой, даже молчанием. Он, конечно, не отказывается от усилий познания, но не желает ущемлять знанием жизнь. Напротив, он советует учиться у жизни.

Успехи учеников измеряются для Конфуция не их эрудицией или школьными навыками, а умением вслушиваться в собственное сердце, оберегая гармонию разума и чувств. Это вслушивание в музыку сердца как безмолвный диалог двух миров, как истина человеческого соприсутствия в мире и, в конце концов, как присутствие Учителя, дающего нам быть самовластными даже в сознании собственной ограниченности. Достижения в школе учеников измеряются не их внешними успехами, а степенью их близости к Учителю. Есть ученики, выказывавшие искренность в учении и допущенные в главный зал дома Учителя. И есть ученики особо доверенные, допущенные в «личные покои» Учителя. Ибо отец-наставник в Конфуциевой традиции – это само Небо в ученике, глубочайшая реальность его жизни, и награда в учении не титулы и звания, а соприсутствие с Учителем в переживании подлинности жизни.

Чтобы понять учительское кредо Конфуция, нужно пойти дальше школьных регламентов и прикоснуться к очень деликатной, трепетно интимной «безмолвной встрече сердец», материи настолько чувствительной, что она не поддается упорядочиванию и прячется под коркой иносказаний, недоговоренности…

Признавая за каждым право учиться, Конфуций все же не брал в ученики всех подряд. Напротив, он предъявлял необычайно высокие, неслыханные в его времена требования к тем, кто приходил к нему за наукой. Не раз он повторял, что считает годным к обучению только тех, кто «изо всех сил» стремится постичь Путь, понимают необходимость учиться и притом умеют думать сами. Он отказывался тратить время и силы на «круглых дураков».

Учитель говорил: «Давай наставления только тому, кто ищет знаний, обнаружив свое невежество. Оказывай помощь только тому, кто не умеет высказывать свои заветные думы. Обучай только тех, кто способен, узнав один угол квадрата, додуматься до трех остальных».

А еще Кун Цю не любил тех, кто учился ради собственной выгоды: чинов, богатства, славы. Правда, он признавал со свойственным ему здравомыслием, что в мире «трудно найти человека, который мог бы отдать учению три года жизни, не позволяя мечтам о наградах овладеть собой». Наконец, он отказывался даже говорить с теми, кто, вступив на стезю учения, стыдится своей бедности.

Кун Цю предоставлял ученикам самим делать черновую работу: читать и учить наизусть книги, размышлять, упражняться в искусствах. Он видел свою задачу в том, чтобы заставить ученика ощутить ограниченность своих познаний, открыв новую перспективу его размышлениям. Он заботился первым делом о возмужании человека. Ему не было нужды требовать от учеников личной преданности. Он добивался преданности учеников их общей цели, перед которой все «ищущие Путь» и даже сам Учитель равны. Поэтому и долг Учителя – быть столь же уважительным и преданным ученикам, насколько почтительны и преданы ему ученики.

Кун Цю первым стал учить других самым трудным, но и самым благородным способом – собственной жизнью: «Расширять познания, не хвастаясь перед другими, прилежно учиться, не чувствуя усталости, наставлять других, не зная разочарований, - это дается мне без труда».

В свои тридцать лет молодой Кун Цю не имел возможности показать себя. Совсем молоды были его ученики. Но огромная известность Кун Цю и столь же великая любовь к нему учеников уже предрекали ему великое будущее. Стараниями его поклонников имя Кун Цю мало-помалу сменилось прозвищем почетным Кун Фу-цзы, что означает Почтенный Учитель Кун. А много веков спустя первые европейцы, узнавшие об Учителе Куне, окрестили его на латинский манер Конфуцием. В таком виде его имя и стало известным в Европе.

Став уважаемым Учителем, Кун Цю не изменил привычкам своих молодых лет. По-прежнему в его школе нет ни строгого распорядка, ни установленной программы обучения. Ученики Конфуция живут, говоря современным языком по «свободному расписанию»: пока один читает книги, другой упражняется в стрельбе из лука, третьи – музицируют и т.д. Учитель дает каждому ученику говорить и действовать без принуждения, быть таким, каков он есть, сполна проявить себя. Чтобы правильно наставлять своих воспитанников, он должен досконально знать их душу. Иногда он берет в руки лютню и неспешно перебирает струны, исподволь подчиняя беседу неизъяснимо-музыкальному настроению. Его не слишком беспокоят вопросами: обратиться за напутствием к Учителю – большая ответственность, и на это надо решиться.

Учитель говорил: «Не поговорить с человеком, который достоин разговора, значит, потерять человека. А говорить с человеком, который разговора не достоин, значит, терять слова. Мудрый не теряет ни слов, ни людей».

Настоящий Учитель – это тот, кто помогает нам понять, что великие свершения начинаются с малых дел.

Учитель говорил: «Попробуйте стать хотя бы немного лучше, добрее, и вы увидите, что уже не в состоянии будете совершить дурной поступок».

А вот одна из притч о Конфуции. (Притча «Ларец Мудрости»)

А вот завет Конфуция, обращенный к каждому: «Будь мастером не ремесел, а собственного сердца, постигни смысл своей жизни в самоуглубленной работе души, для которой не требуются ни технические орудия, ни власть, ни даже признание людей». Не оттого ли даже в неудачах своих Конфуций черпал уверенность в самом себе?

Учительствующий Конфуций никогда не навязывает своего мнения ученикам. Он воздействует на учеников не окриком и приказом, а показывая, точнее, подсказывая, что им надо делать. Он всегда оставляет им шанс: известен лишь единственный случай, когда Учитель Кун публично дал отставку ученику, но тот, впрочем навсегда сохранил преданность бывшему наставнику. Сами ученики находили, что их Учитель, если и лишен чего-нибудь, то лишь четырех вещей: «предубеждения, упрямства, узости взгляда и самонадеянности». Учительствуя, Конфуций не перестает быть учащимся.

Несомненно, Конфуций считал своим долгом быть откровенным с учениками и говорить им всю правду, как бы горька она ни была. «Хорошее лекарство горько на вкус, но полезно для здоровья», - гласит одно из его изречений.

Прообраз подлинно гармоничной жизни Конфуций находил в музыке, непременной спутнице торжественных обрядов и церемоний. Если, по словам Учителя, песни вдохновляют человека на совершенствование, а ритуалы служат опорой его возвышенным устремлениям, то музыка «приводит к завершению» нравственное подвижничество. Разумеется, музыка для Учителя Куна – это не вульгарное сладкозвучие и удовольствие, доставляемое ею, не имеет ничего общего с чувственным возбуждением. Лаская слух, изысканная музыка заставляет «забыть о вкусе пищи». Выражая Космический ритм бытия, она «взращивает все живое» и является делом огромной политической важности: каждая династия в Китае устанавливала свою систему музыкальных ладов. Помимо прочего, музыка воплощает непостижимое единство внутреннего и внешнего: она говорит языком чистой выразительницы, обращается непосредственно к сердцу человека, и в то же время имеет отвлеченный, даже с математической точностью описываемый образ… Конфуций ценит красоту в музыке, но требует, чтобы музыка первым делом способствовала улучшению нравов.

До Конфуция учеба была только подготовкой к государственной службе и распространялась лишь на узкий слой родовой знати. В школе Конфуция учение стало делом личного совершенствования, и воспитывались в ней не просто хорошо обученные служащие, а люди духовной элиты, люди-характеры, которые могли бы изменить общественную мораль. Предъявляя к человеку высокие нравственные требования, настаивая на строгом соблюдении правил этикета, Конфуций и его ученики, несомненно противопоставляли себя окружавшему их укладу – той жизни, в которой торжествовали цинизм, лицемерие, скрытое и явное насилие. На таком фоне их общественная позиция становится вполне понятной, как понятно и их нежелание идти на службу к извращенной, изолгавшейся знати.

Не пытался Конфуций и превратить свою школу в замкнутую общину, которая могла бы стать первым ростком будущей благочестивой жизни (попытки такого рода предпринимались позднее некоторыми древнекитайскими философами). Напротив, он был убежден, что истинно праведный человек должен жить, как все живут, жить по обычаю и искать в жизни лишь морального удовлетворения. Одним словом, в наследии Учителя Куна мы встречаемся с особым, глубоко оригинальным взглядом на человека, согласно которому высшим оправданием человеческого существования является сама человеческая культура. У этого мировоззрения есть своя логика и своя целостность, и она откликается по-своему не менее глубоким потребностям человека, чем те, которые породили религии Запада.

Близится срок 50-летия. Конфуций не ведает страха и спокойно принимает удары судьбы, даже мученическую смерть готов принять, ибо знает, что всю жизнь служил добру и совесть его чиста. Никто не властен судить его: он сам – самый строгий судья своим делам и словам. Он «ничего заведомо не одобряет и не отвергает в Поднебесной, но в каждом деле берет мерой должное». Им нельзя распоряжаться как вещью или орудием. Ему легко повиноваться, потому что он требует от других только то, что им доступно, но ему трудно угодить, ибо он ценит людей не за услуги, ему оказанные, и даже не за их личные качества, а единственно за их бескорыстное служение Великому Пути. Он слишком уважает себя, чтобы подчеркивать свое превосходство перед другими. Он не стремится «быть, как все», презирает стадность и ни с кем не вступает в сговор, но умеет ладить со всеми. В сущности, он живет, повинуясь почти безотчетному чувству жизненной гармонии, его возвышенная воля делает его исключительным, ни на кого не похожим, но не превращает в обособленного, своевольного «индивида». Он – прирожденный господин и без усилий держит людей в поле своего притяжения. Так звезды на небе вращаются вокруг Полярной звезды. Разумеется, он ведет образ жизни знатного человека, презирает низменные занятия, а если беден, то сам возделывает поле.

Настоящий человек, наставлял учеников Конфуций, таков, что его «не задевают злобные наветы и не лишают самообладания жалобы, даже если и сам он им сочувствует». Поистине, ничто и никогда не должно отвлекать благородного ума от его возвышенной цели.

Но сила воли нужна для того, чтобы развить в себе способности, данные от природы. В этом, по сути дела и заключается одна из задач Учения. Известно, что Конфуций определял таланты своих учеников по четырем категориям: «добродетельное поведение», «речи и беседы», «ученость» и «управление». Эти рубрики стали традиционными и легли в основу представлений о человеческих характерах в старом Китае. Но все способности и знания для Конфуция ничего не значат без прочной нравственной основы – без доверия, верности долгу, честности, любви. Главное - все же характер… Великий человек для Конфуция велик не подвигами и званиями, но лишь своей человечностью.

Конфуций достоин славы не только первого, но и, несомненно, одного из самых великих, убежденных и самых последовательных гуманистов в истории человечества.

А Учителю Куну вот-вот исполнится 50 – возраст мудрости и великих свершений. Кун Цю по-прежнему находился на положении частного лица, может быть, и уважаемого, но более чем когда-либо далекого от своей заветной цели: возрождения праведного Пути древних. С каждым годом у его недоброжелателей прибавлялось основание назвать его неудачником. Но с каждым годом росло число его преданных поклонников.

Кун Цю – неудачник? Это как посмотреть… И то верно, что неудача – самый надежный путь к успеху. За фасадом тихого, ничем не примечательного быта Учителя ни на день не прекращалась упорная внутренняя работа, кропотливое духовное подвижничество, открывавшее Конфуцию все новые, ему одному ведомые горизонты. Близилось время, о котором он позднее скажет: «в пятьдесят лет я познал Волю Небес…»

«Что для благородного человека значит ВОЛЯ НЕБА?» – спросил как-то один из учеников Конфуция.

Конфуций на минуту задумался и дал ответ на столь трудный вопрос: «Знать Волю Неба для благородного человека – есть необходимое условие для него. Не зная Воли Неба, нельзя противиться Воли Неба, а провинившемуся перед Небом не о чем больше молиться!»

«Но неужели», - воскликнул юноша, - «человек столь безвластен в своих поступках? Неужели он совсем бессилен перед Небом? Зачем же действовать, если все совершается как бы помимо нашей воли, по предписанию Неба?»

В ответ тонких губ Конфуция коснулась чуть лукавая улыбка и он сказал: «Нет, нужно, нужно действовать. Ведь благородный муж с достоинством ожидает велений Неба, и только низкий человек в суетливости караулит удачу. Ведь благородным человек и делается как раз в познании своей судьбы. Не познав должного, разве можно обрести опору в жизни, точно так же, не научившись понимать истинный смысл слов, нельзя познать и людей. Лично я познал Волю Неба в 50 лет и Небо породило во мне добродетель. В познании своей судьбы, Воли Неба и заключается высшая форма деятельности человека!»

После всеобщего молчания заговорил один из его учеников: «Наставник, ответьте, если каждый человек подчинен Воле Неба, то и его способности к познанию тоже не подвластны воле человека? Как же можно тогда постигнуть Волю Неба, постигнуть свою судьбу?»

«Да, есть люди, обладающие знаниями от рождения, по Воле Неба, и такие люди стоят выше всех. Но есть и те, кто обладает знанием, благодаря Учению, и они следуют за первыми. Люди, приступившие к учению, оказавшись в затруднительном положении, стоят на третьем месте, а те, кто оказался в затруднительном положении, но не учится, стоит ниже всех. Как видите, можно подчиняться Небу и в то же время быть действенным в приобретении знаний».

Для Конфуция истинное служение Небу выражается в служении людям, культура оказывается высшей формой религии. Когда его попросили объяснить, что такое мудрость, он сказал: «Отдавать все силы служению людям, почитать духов и держаться от них в отдалении – вот это и есть мудрость».

Когда Цзы-Лу, один из учеников, спросил Конфуция, как следует служить духам предков и божествам, Учитель ответил: «Ты еще не знаешь, как служить людям. Разве ты можешь знать, как нужно служить духам?»

Известно, что чем менее способен мудрый поведать о тайне «Небесного веления», тем больше в нем уверенности в обладании этой глубочайшей правдой жизни. Как бы ни был жесток и лжив мир вокруг, какие невзгоды и тяготы не выпадали бы на долю Конфуциева мудреца, он не ропщет и не отчаивается. Его жизнь кажется ему бесконечно осмысленной. В этой судьбийности своей жизни он находит великую опору и защиту. Даже в минуты смертельной опасности Конфуций не терял самообладания. Он говорил в такие минуты, что Небо не допустит его гибели. Он «знал веление Небес»…

Конфуций, вернувшийся на родину еще в 514 году до н.э. из царства Ци, где он изучал древнюю музыку в стиле «шао», прожил в родном доме 15 лет, не занимая никакой должности, но продолжая занятия со своими учениками. Наконец, после прекращения смут и распрей, на пятьдесят втором году жизни Конфуций получил важное место наместника города Чжунду. Это назначение оставляло Конфуция за чертой большой политики, но давало ему почти неограниченную власть на вверенной ему территории. У Конфуция появилась возможность показать себя на деле.

Рассказывают, что по приезде на место назначения, он первым делом навел порядок в налогообложении, так что доходы местной управы многократно увеличились, а тяготы народа, напротив, уменьшились. Отбирая работников для несения трудовых повинностей, он каждому давал посильное задание, а слабых вообще освобождал от работ. Он следил за тем, чтобы торговцы на рынках пользовались правильными мерами и устанавливали справедливые цены, а пастухи по дороге на торг не поили стадо, чтобы увеличить вес своих баранов.

После таких перемен правитель Дин-Гун назначил удачливого администратора главой ведомства общественных работ в своем царстве.

И на этой должности Конфуций настолько преуспел, что уже через несколько месяцев Дин-Гун назначил его на должность придворного судьи. Наконец Конфуций получил высокий пост при дворе и возможность хотя бы частично претворить в жизнь свою мечту о «праведном Пути». В служебных делах ему сопутствовал успех, хотя, надо признать, Конфуций был не совсем обычным судьей – судьей, который не желал судить…

«Если руководить народом с помощью добродетели и вносить в народ порядок с помощью правил поведения, то народ будет знать стыд и исправится! А то поставили везде треножники с написанными на них законами и думают, что народ исправится и сразу станет добродетельным! Нет, нужно руководить народом на основе морали, ограничить действия людей нормами поведения, и народ не только станет стыдиться своих преступлений, но и будет с охотой подчиняться правителям!»

Истинный правитель мира, говорит Конфуций, «правит, не управляя», посредством одного лишь усилия «самопочитания», - усилия прозрения в себе бесконечности.

У Конфуция мудрый правитель не стремится ни запугать народ наказаниями, ни поощрить его наградами, ни разбогатеть за его счет. Он знает, что государство богато богатством его подданных и притом не допускает в народе чрезмерного имущественного неравенства, чреватого общественными потрясениями. Мудрый правитель, говорил Конфуций, «помогает нуждающимся, но не делает богатых еще богаче». Постоянством нравственного подвижничества он завоевывает доверие своих подданных. Надо заметить, что в призыве Конфуция быть человечными с людьми и не относиться к ним как к «объектам» или «орудиям» политики много не только здравого смысла, но и мудрости педагога. Ведь всякое насилие над человеком неминуемо вызовет столь же сильное противодействие в нем. Такова азбука воспитания. Не пытайтесь обладать людьми как вещами, и люди сами обратятся к добру и пойдут за вами – вот совет Конфуция всем земным властелинам. Совет, открывающий в обыкновенном здравом смысле, в азбучных истинах человеческого общежития восхитительный парадокс человеческой мудрости: не желай обладать и ты все обретешь.

Что же по Конфуцию служит мерой заслуг правителя? Процветание его государства, но в конечном счете – благодарность самого народа. Народ может быть счастлив только при нравственно безупречном правлении.

А «почтение к себе», отличающее правителя, пестование им чувства собственного достоинства означало для Конфуция жизнь ради счастья других, бескорыстное служение людям.

Конфуций провозгласил нечто совершенно новое для своей эпохи: право каждого человека на обучение, вне зависимости от положения в обществе и материального состояния!

На традиционный вопрос: «В чем секрет доброго правления?» – Учитель Кун ответил: - «Управлять – значит исправлять. Если вы сами явите образец исправления, кто посмеет не быть прямым?»

Конфуций, как и подобает великому Учителю, уверенно расставляет по местам ценности своего народа: «правильные» мысли и поступки и уже потом – регламентация жизни, наказания и награды. Впрочем, и наказания по китайским понятиям должны применяться лишь по необходимости, как бы непроизвольно – бесстрастно и беспристрастно. Он так заявлял своим ученикам: «Правитель тем мудрее, чем реже ему приходится карать своих подданных. Более того, поскольку власть предержащие должны сами давать пример добродетели народу, они не могут не нести ответственности за преступления их подданных».

Всякий раз, разбирая какое-нибудь нарушение закона, Конфуций хотел понять причины этого нарушения. А понять, как известно, - это значит почти простить.

Из сохранившихся источников сообщается, что Конфуций-судья «упорядочил законы, но не имел нужды применять их, ибо в царстве не осталось преступников». Еще рассказывают, что Конфуций был противником смертной казни. Он говорил: «К чему вообще применять смертную казнь? Если правитель имеет благие намерения, то у него будут только хорошие подданные».

Конфуций, как и Платон считал, что благо государства во многом зависит от его правителя. И поэтому во главе государства должны стоять мудрые и справедливые правители. Он говорил: «Если царь свят, прозорлив и разумен, то он будет управлять страной мирно и разумно».

«Если царь не докажет своей доброты нравственными делами, то народ не будет питать к нему доверия, а кто не пользуется доверием народа, тому люди не повинуются».

«Когда царствует мудрец, то на всей земле будет мир».

«Мудрость состоит в том, чтобы с полной искренностью исполнять свой долг по отношению к людям».

Однажды один ученик спросил Конфуция: «Чтобы Вы сделали прежде всего, если бы Вам поручили управление провинцией?» Конфуций ответил: «Я бы следил за тем, чтобы все соответствовало своему названию. …Правление хорошо, когда правитель – правитель, министр – министр, отец – отец, сын – сын».

Это напоминает сравнение Платоном совершенного государства с человеческим организмом, где каждый орган выполняет свою работу. Так и в государстве, считает Платон, от правителей требуется мудрость, от воинов – мужество, от низшего класса – воздержание, и от всех вместе – справедливость и служение общему благу.

Как и в управлении собой, и в управлении семьей, и в управлении государством Конфуций видел одни и те же законы. Сущность этих законов Учитель Кун изложил в «Великой науке»:

«…Чтобы обладать высшим благом, нужно: чтобы было благоустройство во всем народе. Для того, чтобы было благоустройство во всем народе, нужно 2) чтобы было благоустройство в семье. Для того, чтобы было благоустройство в семье, нужно 3) чтобы было благоустройство в самом себе. Для того, чтобы было благоустройство в самом себе, нужно 4) чтобы сердце было чисто, исправлено. 3) / Ибо где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше./ Для того, чтобы сердце было чисто, исправлено, нужна 5) правдивость, сознательность мысли. Для того, чтобы была сознательность мысли, 6) нужна высшая степень знания. Для того, чтобы была высшая степень знания, нужно 7) изучение самого себя…»

Так, чтобы на Земле установились благоустройство, надо усовершенствовать себя, прежде всего, своего внутреннего человека, - так учил Великий Конфуций.

Конфуций-судья огласил перед народом судебные заповеди: «Не считая грабежа и разбоя, на свете есть пять преступлений, заслуживающих наказания», - объявил Учитель Кун. –«Это, во-первых, злые и подлые умыслы. Во-вторых, коварные и дерзкие поступки. В-третьих, лживые и обманчивые речи. В- четвертых, обширная память на злые дела. В-пятых, сеяние всяческих соблазнов». Таковы главные прегрешения человечества, какими они запечатлелись в сознании китайского народа.

Китайцам время правления Конфуция запомнилось и передавалось в памяти народной как одно из самых блаженных времен. Молва гласит, что в ту пору повсюду царили мир и спокойствие. Жители не запирали своих домов, а оброненные кошельки лежали на дороге до тех пор, пока не возвращались к законному владельцу. Иностранцам не было нужды просить местных чиновников указать им безопасное для ночлега место, ибо грабежи прекратились.

Несмотря на всю благотворность государственных преобразований в Лу, Конфуций, однако, недолго удержался на своем посту. Соседние князья с завистью смотрели на возрастающее благосостояние провинции Лу, вызванное правлением Конфуция, и поэтому постарались посеять раздор между правителем и мудрецом. Чтобы исполнить свое намерение, они послали правителю Дин-Гуну в подарок восемьдесят одну писаную красавицу и двадцать лучших лошадей. Это привело его в такой восторг, что он перестал обращать внимание на увещевания мудреца. Последний же счел для себя необходимым отказаться от места. И вот, на пятьдесят шестом году жизни ему предстояло перейти к скитаниям и странствиям по различным провинциям Китая.

В течение тринадцати лет он переезжает из города в город, из провинции в провинцию., каждый раз надеясь встретить правителя, который согласился бы взять его в советники и согласился бы построить жизнь государства, сообразуясь с нравственными принципами.

Странное, двусмысленное положение было уготовано Учителю Куну в период его странствий. Почти везде знаменитого ученого встречали с почетом. Его изысканные манеры, широчайшая эрудиция, радушие и честность не могли не внушать доверия и симпатии. Одним своим присутствием он умел побудить окружающих быть лучше: воспитаннее, добрее, справедливее. Он мог заставить других устыдиться своих низких поступков или невежества. Но до реальных перемен дело не доходило. Заезжего праведника вежливо выслушивали, сочувственно вздыхали и… продолжали жить, как прежде.

Не раз во время странствий Конфуций подвергался серьезным испытаниям. Так однажды при переходе в другую провинцию местные жители спутали знаменитого Учителя с не менее знаменитым разбойником. Не успели путешественники опомниться, как их окружила толпа возмущенных, вот-вот готовых накинуться на них людей. Неизвестно, чем бы закончился этот инцидент, если бы не завидное сомообладание Учителя. Вместо того, чтобы призвать своих спутников к оружию, он взял в руки лютню и запел так, что гнев нападающих понемногу рассеялся… Конфуцию и его людям удалось вырваться из осады и перебраться в надежное безопасное место.

Конфуций и его спутники не раз терпели нужду, и когда мужество покидало самых стойких учеников, Учитель наставлял: «Благородный муж стойко переносит беды. Низкий человек в беде распускается».

Не раз Учитель Кун встречался с затворниками – людьми, покинувшими мир в знак протеста против его несовершенства. О них Конфуций говорил: «Не подобает человеку удаляться от людей и жить только с птицами и зверями. С кем мне сообщаться, если не со страдающими людьми? Господствующее зло – вот что требует моих усилий». Также и Будда говорил: «Одинокая жизнь в лесу полезна для того, кто следует ей, но она мало способствует благу людей».

В этот период скитаний сам Конфуций говорит о себе: «… это человек, который так поглощен размышлениями, что забывает поесть, и так радуется жизни, что забывает о всех тяготах и не замечает надвигающейся старости…»

Под конец своих скитаний в 484 году до н.э. Конфуций вернулся на родину в Лу. Учитель Кун все тот же и как никогда ощущает свою связь с прошлым. Тяжелые испытания и неудачи, выпавшие на его долю, выбелили его виски и бороду, прорезали лицо глубокими морщинами, еще больше сгорбили его. Но не отняли у Учителя его волю, не озлобили его, не ввергли в уныние. Он все тот же молодой, в свои 67 лет, полный сил и веры Кун Цю, который «всем сердцем любит древность» и по-прежнему учится, не ведая усталости, и наставляет, не зная разочарований…

Остаток своих дней Конфуций посвятил литературному труду, а также преобразованию музыки. Как и Пифагор, Конфуций считал, что музыка способна оказывать сильнейшее воздействие на нравственное состояние человека. Она может направлять человека и на хорошие мысли, и на дурные. И потому надо пользоваться ею осторожно и посвящать ей особое внимание.

Поистине, велик был Учитель Кун в те преклонные, в те вершинные годы своей жизни – господин самого себя, сам вылепивший свое внутренне пространство духовного подвижничества, открывший в себе безграничный простор искреннего и свободного Деяния; всеобъятный человек, знающий начало и завершение жизненных трудов:

«Я поставил своей целью Путь, укрепляюсь силой добродетели, нахожу опору в человечности и обретаю отдохновение в искусствах».

Сохранившиеся источники рассказывают нам, что завершив свои ученые труды, 70-летний Конфуций призвал к себе одного из своих учеников, Цзы-Гуна, и сказал ему: «Все кончено! Никто в целом мире не понял меня…»

«Учитель, почему Вы говорите, что никто не понял Вас?» – удивился Цзы-Гун.

«Я не виню Небо, я не виню людей!» – продолжил, словно не слыша этого вопроса, Конфуций. – «Я лишь весь отдаюсь учению и пестую в себе возвышенные устремления. Наверное, только Небо знает, кто я такой!»

В последний раз Учитель Кун сказал о главной тайне своей жизни – о ненарушаемом, но внушаемом столь же нерушимое доверие безмолвии Небес.

Учитель умер. Известие о смерти мудреца с быстротой молнии распространилось по всему государству. Человек, которым пренебрегали при жизни, вдруг сделался предметом неудержимого поклонения. Оно все возрастало и едва ли когда-либо убывало в течение следующих двадцати трех веков. На могиле его надпись: «Наиболее мудрый Учитель древности; всесовершеннейший и всезнающий царь».

Конфуций однажды сказал: «Тот, кто не принимает во внимание ни клевету, медленно впитывающуюся в мозг, ни оскорблений, подобно язвам ранящим тело, тот может быть истинно, назван мудрым. Для кого ни клевета, ни оскорбления не имеют значения, тот может быть назван дальнозорким».

Воистину велик Учитель Кун!

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОНФУЦИЯ

551       - Рождение
ок.535  - Смерть матери Конфуция. Неудачная попытка Конфуция принять участие в пире служилых людей семейства Ции
ок.533  - Женитьба Конфуция. Он поступает на службу служителем смотрителя амбаров
532       - Рождение сына Боюя
531       - Поступает на должность смотрителя пастбищ
525       - Конфуций встречается с правителем удела Тань. Обучается музыке
ок.523  - Конфуций впервые участвует в обряде жертвоприношений в царском храме предков. Начало учительской деятельности Конфуция
ок.519  - Предполагаемая поездка в Лои. Отъезд в царство Ци, где Конфуций проводит около 2-х лет. Аудиенция у циского Цзин-гуна, знакомство с древней музыкой в стиле «шао»
514       - Возвращение в Лу
505       - Переворот Ян Ху, беседа Ян Ху с Конфуцием
502       - Мятеж Гуншань Фуцзяо, Конфуций готов примкнуть к мятежнику
501       - Служба на постах правителя Чжунду, главы ведомства общественных работ и верховного судьи
498       - Конфуций пытается срыть укрепления «трех семейств»
497       - Циский Цзин-гун присылает в дар правителю Лу танцовщиц и лошадей. Конфуций покидает Лу и направляется в царство Вей
493       - Неудачная попытка переехать в царство Цзинь
492       - Переезд в царство Сун
491       - Пребывание в царстве Чэнь
489       - Пребывание в царстве Чу
487       - Возвращение в царство Вэй
484       - Возвращение в Лу
481       - Завершение работы над хроникой «Чунь-цю». Конфуций приводит в порядок церемониальную музыку Лу, производит окончательную редакцию канонических книг
479       - Конец жизни Конфуция

Литература
      1.  Малявин В.В. «Конфуций». М. Мол.гвардия, ЖЗЛ, Сер. биограф. Вып. 721,1992.
      2.  Мясникова А.Л. под общей редакцией. «Разговоры с Конфуцием». «Всемирная галерея» Санкт-Петербург, «Терция», 1994.
      3.  Буланже П.А. составитель. «Жизнь и Учение Конфуция». Рига, Угунс.
      4.  Малявина В.В. перевод с китайского. «Афоризмы Старого Китая». «Афоризмы Конфуция». М., «Наука», 1991.
      5.  Спирина Н.Д., Гребенникова Н.Е., Юшков А.П. «Светочи Мира». «Конфуций» ч.1. Новосибирск, Сибирское Рериховское общество», 1994.
      6.  «Агни Йога» в 4-х кн., М., «Сфера», 1999.
      7.  «Введение в Агни Йогу». Новосибирск, 1997.
      8.  «Грани Агни Йоги» в 15-ти т., Н.-сибирск, «Алгим», 1994-2005.
      9.  «Криптограммы Востока». Рига, «Угунс», 1992.
      10. «Письма Елены Рерих», в 2-х т., Минск, «Лотаць», 1999.
      11. «Современные космические легенды Востока». Новосибирск, «Согласие», 1999.
      12. «Спираль познания», в 2-х т., М. «Прогресс», 1996.
      13. «Тайная Доктрина», в 2-х т., Адьяр, Теософское изд-во, 1991.
      14. «Учение Храма», в 2-х т., М. МЦР «Мастер Банк», 2001.
      15. «Чаша Востока». С-Пб. «Вахта Мира», 1992.
      16. Дмитриева Л.П. «Посланник Христос…», в 7-ми т., М., Изд. «Дом имени Е.И.Рерих», 2000.
      17. Клизовский А.И. «Основы миропонимания Новой Эпохи». Минск, «Мога Н – Вида Н», 1995.
      18. Рерих Н.К. «Листы дневника», в 3-х т., М. МЦР, 1996.
      19. Рокотова Н. «Основы буддизма». Н.-сибирск, «Согласие», 2001.
      20. Уранов Н. «Нести радость». Рига, «Мир Огненный», 1998.
      21. Дмитриева Л.П. «”Тайная Доктрина” Елены Блаватской в некоторых понятиях и символах», в 3-х т., Магнитогорск, «Амрита», 1994.